Квартал № 219 г. Краснодара и Отечественная война 1812 года – прот. Алексий Касатиков

В 2012 году вся Россия встречает памятную дату – 200-летие вторжения в пределы нашей страны и последующего изгнания Наполеоновских полчищ, вобравших в себя «дванадесять язык» – объединённые силы всей Западной и отчасти Восточной Европы, покорившихся безумному захватчику Буонопарте. В очередной раз западный мир ополчился против России, и в очередной раз получил должный отпор своих наглых притязаний.

Не во всех уголках нашей необъятной Родины побывали захватчики, но каждый уголок нашей страны чувствует причастность к исторической её судьбе и, в особенности, к таким судьбоносных историческим деяниям своего народа, каким была Отечественная война 1812 года.

Какое отношение к этой героической эпопее имеет наша Кубань? Кубанские казаки, в отличие от «донцов-молодцов» не были широко представлены на Западном театре военных действий 1812 года, поскольку не только Западом ограничивался этот театр. Как всегда, ополчаясь против России, Запад забывал о своей принадлежности к христианству и охотно дружил против православной  России с мусульманами – турками. Южные границы Российской Империи находились под угрозой вторжения со стороны Турции и её союзников. Стратегическую задачу обеспечения безопасности южных рубежей Родины выполняли казаки Кубанского казачьего войска. Однако и в непосредственных действиях против Наполеоновских бандитов наши земляки приняли непосредственное участие, о чём нам никак нельзя забывать.

Кубань в действиях против Великой армии Наполеона была наиболее ярко представлена составом Черноморской казачьей сотни лейб-гвардии, командовал которой войсковой полковник А.Ф. Бурсак, сын атамана Черноморского казачьего войска Ф.Я. Бурсака. Кроме того, на Западном театре военных действий действовал ещё один полк ЧКВ, которым командовал родной брат А.Ф. Бурсака П.Ф. Бурсак. Полк этот действовал в составе 3-й Западной армии адм. П.В. Чичагова.

Лейб-гвардейская сотня, состоявшая из черноморских казаков, была сформирована в 1811 году. В предписании военного министра херсонскому военному губернатору де Ришелье от 18 мая 1811 года, в частности сообщалось: «Его Императорское Величество… желает иметь при себе, в числе гвардии своей, конных сотню казаков от Войска Черноморского из лучших людей, под командою из их же войска одного штаб-офицера и потребного числа офицеров и отличнейших людей…»[1]. Назначенный командиром этой сотни А.Ф. Бурсак, направляясь в Екатеринодар с места своей прежней службы (до этого он служил на должности адъютанта военного министра), заехал к Ришелье и получил от него дополнительное предписание касательно формирования сотни. Согласно предписанию войсковому атаманы необходимо было выбрать из всех частей «… из самых лучших, рослых и здоровых людей полкового есаула, сотника, двух хорунжих, 14 урядников, 100 казаков и двух трубачей». Таким предполагался состав Черноморской казачьей сотни. Согласно сообщению в войсковую канцелярию атамана Ф. Я. Бурсака от ноября 1811 г. на одну из двух должностей хорунжих был назначен «хорунжий Безкровный, зауряд онаго Н. Заводовский»[2]. Что такое «зауряд онаго», то есть «зауряд хорунжего»? Словарь В.и. Даля поясняет:

«ЗАУРЯД нар. правящий должность, замещающий кого, носящий званье, но не чин; уптрб. особ. в казачьих войсках (орнбрск., башкирск.), где зауряд даёт мундир и обязанности чина, на время службы, но без темляка.»[3]

Таким образом, Н.С. Заводовский, не имевший тогда ещё младшего офицерского чина хорунжего, начал службу в качестве заместителя А.Д. Безкровного. Впоследствии Н.С. Заводовский сменит А.Д. Безкровного на посту наказного атамана Черноморского казачьего войска. Уже на ранних этапах службы судьба этих двух замечательных казаков оказалась связанной. Впоследствии они оказались связанными навечно, будучи похоронены на одном и том же Фоминском кладбище Екатеринодара, которое сегодня обозначается как «квартал №219 г. Краснодара».

Боевой путь молодых сослуживцев в составе лейб-гвардейской казачьей сотни был славным.

«В феврале 1812  Черноморская гв. сотня в составе 4 офицеров, 14 урядников и 100 казаков прибыла в Петербург. 16 марта Александр I произвёл смотр, и в тот же день л.-гв. каз. полк в составе трёх эскадронов донцов и сотни черноморцев выступил на Вильно, где должен был находиться в авангарде 3-го корпуса ген. Тучкова и держать пикеты по берегам Немана. Выстрелы казаков по переправлявшимся французам возвестили начало Отеч. войны1812 г.

Гвардейцам выпала тяжёлая доля – прикрывать отход русских войск. Они находились в гуще событий и участвовали во всех арьегардных сражениях. После отступления из Москвы черноморцы вели партизанскую войну. С переходом русской армии в контрнаступление гвардейцы-казаки составляют авангард. С прибытием в действующую армию императора л.-гв. каз. полк в составе трёх донских эскадронов и Черноморской сотни получил назначение состоять в его охране. 25 апр. 1813 в Дрездене Александр издал указ: «В награду отличной службы состоящей в числе гвардии Черноморской сотни…повелеваем содержать оную во всём на положении лейб-казачьего полка, оставляя только форму обмундирования в настоящем виде. Служащих же ныне в Черноморской сотне офицеров и ком-ра оной переименовать в чины противу лейб-казачьего полка». Таким образом, войск. полк. Бурсак стал майором, есаул Ляшенко – ротмистром, сотники Мазуренко, Безкровный, Заводовский – поручиками, а хорунжий Матешевский – корнетом.

Черноморцы участвовали в знаменитых Кульмском и Лейпцигском сражениях (1813), с боями дошли до Парижа, где стали биваком на Елисейских полях, выполняя функции имп. конвоя и его ближайшей охраны. 21 мая 1814 выступили из Парижа, 25 окт. прибыли в Петербург.

15 июня 1813 л.-гв. Черноморской сотне пожалована сер. труба с надписью: «За отличие против неприятеля в минувшую кампанию 1813 г.»»[4]

Таким образом, время Отечественной войны 1812 года и последующий Заграничный поход Русской Армии есть начало боевого пути кубанцев в составе императорской гвардии. Закончился этот путь только в 1917 году после падения Российской монархии, с началом эпохи великих бед и испытаний русского народа, который ещё не закончился. Как видим, путь первого кубанского лейб-гвардейского подразделения был славным. В 1813 году хорунжего Безкровного и зауряд хорунжего Завадовского мы видим уже сотниками. Для первого это обозначало повышение на два чина, а для второго на три. Следовательно, они совершали дела, за которые они были достойны повышения в чине.

Так, А.Д. Безкровный «В сражении при Бородино с двумя взводами сумел ворваться на вражескую батарею и взял в плен двух офицеров и девять солдат. Во время этой отчаянной атаки под ним убили лошадь, а сам он получил ранение картечью в левую ногу. 28 августа 1812 Б. с черноморской сотней, в составе стрелковой цепи, с 3 часов дня и до 7 вечера отбивал атаки неприятеля»[5]. Это был арьегардный бой, прикрывавший отход русских войск. При этом следует учесть, что ранен он был 26 августа. Обратим также внимание на то, что 3-й корпус генерала Тучкова 1-го, в состав которого входили казачьи гвардейские подразделения, в Бородинском сражении выполнял задачи на левом фланге, где развернулись наиболее тяжёлые бои. Черноморские казаки участвовали в знаменитом кавалерийском рейде Платова и Уварова.

«3 дек. 1812 ген.-адъютант Голенищев-Кутузов направляет Б. авангардным командиром для «открытия» г. Юрсбурга. В это время Б. временно командовал Черноморской сотней вместо А.Ф. Бурсака, назначенного руководить отрядом из донских л.-казаков. Опрокинув и разбив защитников города, Б. захватил в плен значительное число солдат и офицеров противника. После этого на Немане были отбиты фр. барки с огромными запасами овса и хлеба. 4 дек. казаки разбили передовой отряд корпуса Макдональда. В сражениях конца 1812 Б. показал себя не только человеком беззаветной отваги, идущим в атаку впереди всех, но и умным, инициативным и находчивым командиром, тактически грамотным военачальником.

…

Состоя в конвое императора, Б. 8 и 9 мая участвует в сражениях под г. Бауценом, в авг.-окт. – ещё в пяти крупных сражениях. В знаменитой Лейпцигской атаке, ставшей для лейб-казаков звёздным часом, Б. был ранен пистолетной пулей в грудь, с тяжёлым повреждением рёбер… тем не менее в послужном списке Б. ещё 12 сражений в этой войне. За храбрость в боевых действиях 1814 он награждён орденом св. Владимира 4-й степени… 20 апр. 1818 г. за храбрость и отличия, проявленные в сражениях с французами, Б. присвоено звание полковника»[6]. В память об этом ранении Безкровный носил поверх мундира сделанные из серебра изображения рёбер, выбитых  этой пистолетной пулей.

К сожалению, о Н.С. Завадовском не удалось составить такой подробной справки. Но и краткое сообщение о его участие в Отечественной войне 1812 года и в Заграничном походе впечатляет: «Николай Степанович прошел … многотрудную школу, будучи учас­тником во всех войнах с 1812 года. … во время Отече­ственной войны в 1812 году участвовал между прочим в сражениях при Троках, под Вильной, при корчме Соре, при Повиверках, при Кочержисках, при деревне Свече, у местечка Башинкевич, при Двине, под Витебском, при Тарутине, под Дрезденом и под Кульмом. Находясь всегда в передовых рядах армии, Заводовский два раза был ранен ружейными пулями в левую руку»[7].

При всей малочисленности кубанцев, участвовавших в Отечественной войне, это, конечно, не единственные наши земляки, покрывшие себя славой в эти годы. Но для Екатеринодара это особые имена. Во-первых, потому, что они принадлежат к числу славнейших участников этих событий. Во-вторых, потому, что они единственные, кто погребён именно в нашем городе. По крайней мере, чьи имена известны. Похоронены они были на Фомином кладбище, которое было первым городским кладбищем[8].

Место захоронения Н.С. Заводовского всегда было хорошо известно благодаря стоявшей над его могилой часовне, которая была разрушена в советское время, но место её осталось обозначенным на сохранившихся документах. Не так благополучно обстояло дело с могилой А.Д. Безкровного. Точное её место было утеряно уже к концу XIX века. Но в начале века XX оно было достаточно точно определено трудами членов ОЛИКО (Общества любителей истории Кубанской области). Оказалось, что могила А.Д. Безкровного находится в непосредственной близости от могилы Н.С. Заводовского. так судьба вновь соединила бывших сослуживцев, начинавших свой путь плечом к плечу.

Уже к началу XIX века могилу Безкровного пришлось искать. Вот каким чудесным образом были получены первоначальные сведения о её расположении.

Впрочем, последовавшие вскоре за обнаружением места могилы А.Д. Безкровного события Первой мировой войны, революции, Гражданской войны и наступления советской эпохи послужили препятствиями для окончательного уточнения этого места. Может быть, это было устроено промыслительно. Ведь новые революционные хозяева Кубани не пожалели часовни-памятника над могилой Н.С. Заводовского. Что бы они сделали с могилой А.Д. Безкровного?

Наступившее новое время подало надежды на восстановление исторической памяти и справедливости. Но они пока ещё не осуществились. Начиная с 1994 года всем, сменявшим друг друга, городским властям поступали предложения об отыскании могил атаманов. Но власти остались глухи к этим призывам. Единственное, что было за это время разрешено властями – установка памятного креста над могилами атаманов. В этот крест были вложены капсулы с частицами земли с многих полей боевой славы кубанских казаков, в том числе и с Бородинского поля. Планируется пополнение числа этих капсул. Следует добавить, что при водружении креста, во время бурения скважины для его установки бур с глубины примерно1 метраизвлёк фрагменты кирпича, характерного для времени сооружения часовни, в которой впоследствии был погребён Н.С. Заводовский. Возможно, это кирпич из разрушенной часовни.

Конечно, многие казаки, служившие в 1812-1814 годах в Черноморской лейб-сотне и вернувшиеся на Кубань,  были похоронены в разных местах – ведь они были призваны в Сотню из разных станиц Кубани. Но, наверняка, атаманы А.Д. Безкровный и Н.С. Заводовский – не единственные участники этих героических событий, кто погребён на Фоминском кладбище Екатеринодара. Кроме того, несомненно, что мать А.Д. Завадовского погребена здесь же. Ведь в своём завещании он просил похоронить его там, «покоится прах его матери».

И главнейшим памятником обоим славным атаманам и всем погребённым на Фоминском кладбище, в нынешнем квартале № 219, казакам является храм во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», который был построен на деньги, завещанные на это дело Алексеевичем Даниловичем Безкровным и при непосредственном попечении Николая Степановича Завадовского. Имена этих двух героев 1812 года соединены в этом святом храме, который был первым каменным храмом Екатеринодара, а теперь является старейшим храмом в нашем городе.

Не только это здание в квартале № 219 является памятным в отношении 1812 года. Главный корпус 1-й Городской больницы был также выстроен на средства атамана Безкровного, которые он завещал на строительство церкви и богадельни. Из-за судебной тяжбы между наследниками героя завещанные им деньги долгое время не могли быть использованы по назначению. Но для строительства храма были выделены войсковые суммы, не иначе как по настоянию Н.С. Заводовского, который был тогда наказным атаманом Войска и без которого такие решения приняты быть не могли. Впоследствии, после окончания тяжбы, деньги были употреблены Войсковым правительством на строительство больничного корпуса.

Ещё одно здание квартала № 219 непосредственно связано с именами героев 1812 г. Это так называемый «Бурсаковский барак», здание, в котором ныне располагается кардиологическое отделение 1-й Городской больницы. Оно построено на средства членов семьи Бурсаков, один из представителей которой Афанасий Фёдорович Бурсак (1782-1825) был первым командиром черноморской казачьей лейб-сотни, под началом которого сотня вела боевые действия в 1812 году. Он утонул в Кубани в 28 марта 1825 г. и похоронен он на Елизаветинском кладбище[9]. Ещё один представитель семьи Бурсаков имеет прямое отношение к Отечественной войне 1812 года. Это Бурсак Павел Фёдорович, родной младший брат Афанасия Фёдоровича. «С окт. 1812 по февраль 1813 командовал 9-м пехотным полком ЧКВ, к-рый находился в составе 3-й Западной армии адм. П.В. Чичагова. Участвовал в сражениях против армии Наполеона на заключительном этапе Отечественной войны 1812, а также в заграничном походе 1813 против фр. и польск. войск. С декабря 1813 командовал 6-й конно-арт. ротой ЧВ… Умер П.Б. 1 нояб. 1858 и похоронен в Екатеринодаре, при церкви св. Екатерины»[10].

Данный текст, составленный мной, не сообщает ничего нового, скорее напоминает в очередной раз известные исторические сведения. Но именно непрестанное напоминание, даже если оно кажется кому-то скучным и неуместным, оберегает нас от забвения. То, что перестаёт повторяться, забывается.

Но не хотелось бы ограничиваться только лишь напоминанием. Это напоминание ставит и новые задачи, особенно актуальные в связи с наступающим юбилеем Отечественной войны 1812 года. Каковы эти задачи?

1. Необходимо придать кварталу № 219 статус памятного места, который бы гарантировал бы избавление этого места от притязаний на его уничтожение как памятника.
2. Разработать программу исследований квартала № 219 с целью обнаружения новых сведений относительно захоронений на Фомином кладбище. Необходимо проведение как архивно-документальных, так и полевых археологических исследований на предмет уточнения личностей захороненных на этом кладбище и расположения их могил.
3. Разработать программу сооружения мемориальных объектов, подчёркивающих значимость данного места для истории Екатринодара, Кубани и России.
4. Разработать программу просветительских мероприятий, которые доносили бы до жителей нашего города и края, прежде всего до подрастающего поколения, сведения о славных страницах нашей истории.

В заключение я хочу выразить благодарность тем, кто собирает сведения по истории Кубани, которые и были использованы в настоящем сообщении. Особую же благодарность хочется выразить уже покойному Виктору Фёдоровичу Жадану, который первый сообщил мне ценные исторические сведения об истории храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» и Фоминского кладбища, расположенного в нынешнем квартале № 219 нашего города.